Это не наша война (СИ) - Страница 106

106

Сердце ухнуло в ледяной колодец: опочивальня на первый взгляд особых следов разрушения и вандализма не имела. Но и тут смерть собрала требуемую дань: на пороге солдат с ножом в боку, потом некто пожилой, страшно разрубленный от плеча до талии — щерящиеся в оскале совсем не белые зубы несли скорее ауру агрессии, нежели испуга. И наконец-то: на высоком ложе, среди амурных одеял, застывший спиной кверху, внешне целый ещё один лягушатник.

Эльф аккуратно приблизился и… в каком-то оцепенении замер… Немаленькая туша в кольчуге со съехавшим чуть набок шлеме, лежала… на его Оли…

В сумраке помещения очень чётко выделялась белыми пятнами в непридавленной верхней части тела девушки оголённый кусочек тонкой ключицы и особенно притягивал взгляд мягкий овал груди… Такой уязвимый и беззащитный в практически ровных разрывах ткани и слегка запятнанный… нет, не алым, а чёрным.

Руки у Листочка опустились от безысходности. Хотелось просто сесть на пол, возможно поплакать — хотя подобный порыв больше характерен людям, а не старшим расам, но эльф и не подумал его устыдиться.

Несколько ударов сердца он пялился куда-то прямо в полотно на противоположной стене с каким-то бессмысленным нагромождением полуголых мужчин и женщин. Ничто не привлекло его, просто глазам нужно было где-то отдохнуть… Да и в нормальном состоянии нарисованный бред с неестественно раздутыми телами вряд ли заинтересовал его. В чём тут смысл? В чём художественная ценность? Где Мастерство? Не зря, ой, не зря среди высокорождённых бродит весьма популярное мнение, что раса людей — раса извращенцев… С соответствующим отношением к ним.

Он уже сделал шаг к выходу, когда что-то привлекло его внимание, и он невольно вновь обернулся к картине и, копируя Ройчи, прищурился (хотя видел в сумерках хорошо). Героинями мазни, женской его половины, были светловолосые девушки, то есть блондинки весьма неэльфийских пропорций. Листочек ведь так и не видел лица Оливии, ибо голова лежащей девушки была повёрнута в противоположную сторону, и взгляду эльфа открывался светлый затылок, кусочек щеки, шея…

Это могла быть и не она! Но такая грудь точно должна принадлежать богине… ей… Или нет?

Он сглотнул пересохшим горлом и сделал ещё один, последний шаг к ложу. Запах крови усилился… Наклонился, упёрся коленом о край сбоку от неподвижного солдата… Не видно… Опёрся рукой о покрывало, продавливая перину, и…

Туша солдата чуть тронулась и поехала по нарастающей вниз. Всё бы хорошо, но отведённая в сторону правая рука неприятно саданула по ноге, и эльф, поморщившись, невольно отступил назад. Опрокинувшийся навзничь пехотинец привлёк его внимание: это был стопроцентный мертвец, ибо ясно виднелся предмет, лишивший человека жизни: торчащий в боку в районе печени, судя по рукояти, тонкий стилет.

Утробный вздох, шелест, Листочек поднимает глаза и цепенеет в который раз, глядя на чётко прорисованный воображением наконечник арбалетного болта. Скашивает глаза чуть влево и вверх и натыкается на чёрные неподвижные зрачки.

— Ну, что, сволочь, предпочтёшь в голову или в яйца, — доносится хриплый полушёпот абсолютно без вопросительной интонации.

Листочек почувствовал, как зашевелились волосы, резко закружилась голова, а сознание заполняет соблазнительная грудь идеальной формы…

Мелькает в голове глупое выражение: «Все яйца дракона в одной корзине».

Раздаётся щелчок арбалетного спуска.

Глава 9

Поймал как-то эльф — охотник гоблина — разведчика и говорит: «Ну, всё, тёмный, теперь тебе конец!» Гоблину терять нечего, он и говорит: «Какой же ты после этого светлый, если хочешь убить меня, такого маленького?» «И правда», — подумал эльф и отпустил гоблина. Но тот далеко не ушёл и при первой возможности ударил эльфа палкой по голове. Эльф очнулся связанным и говорит: «Отпусти меня, я ведь тебя отпустил» «Ну уж нет, — отвечает гоблин, — у меня никаких предрассудков нет», — и занёс нож.

(гоблинская быль)

Лидия зарычала, будто тигрица и бросилась к солдату — убийце отца, но дорогу ей заступил тот, кто умертвил сенешаля. РоПеруши в едином порыве выхватил меч и кинулся выручать девушку — от одной мысли, что сейчас на глазах погибнет вся королевская семья, его обдало таким холодом, что пришлось с силой сцепить зубы.

Второго панцирника связал боем Панорик, несмотря на отсутствие на первый взгляд кольчуги и несколько декоративного вида меч с изобилием сверкающих камней в рукояти. Тем не менее, он первым справился со своим противником (Фиори так и не видел, каким образом — боковое зрение, автоматически отмечающее происходящее вокруг только засекло, как герцог погружает в бок застывшего врага противника меч). Третьего же солдата взял на себя безымянный рыцарь — вестник, чьи опыт и сила сделали своё дело — грохот ударов тяжёлых мечей сменился грохотом падения.

А вот Лидии и РоПеруши пришлось покрутиться — ни сабля принцессы, ни клинок маркиза не могли причинить особого вреда наряжённому практически полностью в железо врага, зато самим нужно было уворачиваться, уклоняться, отбегать от не очень подвижной, но неотвратимо смертоносной машины, просто крушащей всё вокруг себя. РоПеруши успел несколько раз испугаться за принцессу, бешено, но бесстрашно и хладнокровно подкатывающей к панцирнику, попытался запаниковать — проявились вдруг не до конца зажившие раны, и тут же задавить недостойное чувство в зародыше, порадоваться тому, что у него были хорошие учителя по фехтованию и своей неплохой физической форме, услышать где-то далеко требовательный рёв Панорика, обращённый скорее всего к Лидии: «Уходите!», и в конце концов, совершенно неуместный в данной ситуации азарт — неужели эта глыба неуязвима? Как следствие, возбуждение этого интереса, наконец-то проснулась и сообразительность — он вспомнил странную компанию, и поединок с гоблином.

106