Это не наша война (СИ) - Страница 134

134

Касательно самой девушки помимо сопутствующего «чудесного» амбре, наёмнику и нечего было сказать. Её «прекрасность», так восхищавшую его товарища, при встрече Ройчи никак не мог высмотреть — видимо, нужно было применить дополнительное усилие или особым образом открыть глаза, но делать это ему решительно не хотелось — обстановка не располагала к поиску прекрасного. Да и темень, дым, разрушения, мёртвые, тут и там норовящие изобразить подножку никак не способствовали иному, нежели настороженности и готовности к схватке. Тем не менее, он решил не обижать спящую, но не в силу её не ясных пока достоинств, а дабы не расстраивать лишний раз, не напрягать друга, которому, впрочем, напоминать о глупости их изначальной затеи проникнуть во дворец в столь неудачное время (на хвосте пехотной колонны, чьей задачей и было свершение переворота) было всё равно бесполезно — высокорождённый, что с него взять. Это про него говорится: спас ребёнка, при этом попутно зарезал кучу народа, и ложится спать со спокойной совестью.

Оказавшись в коридоре, пока что, слава Единому, пустому, Листочек, нёсший на плече девушку, неожиданно встрепенулся и, привлекая внимание товарища, неожиданно громким шёпотом понёс какую-то околесицу о какой-то бедной, несчастной Матильде.

Удивления и озабоченности психическим здоровьем друга Ройчи не было предела, хотелось подойти и проверить степень накаливания лба болезного. Он был, мягко говоря, недоволен — вытаскивать из поменявшего хозяина дворца ещё и прислугу — верх идиотизма. Достаточно пережить ночь, а с утра новая власть будет также нуждаться в поварах, конюхах, служанках — и прочем обслуживающем контингенте дворца.

— Тебе одной юбки уже недостаточно? — хмуро бросил мужчина. — Мы теперь всех приглянувшихся тебе дам будем спасать, укрывать и отпаивать глинтвейном? О, наконец-то я понял, в чём моя миссия! — саркастически возопил он — но так, не очень громко — внутрисемейные ссоры не стоит выносить на обозрение бунтовщиков.

— Я обещал, — мягко, но твёрдо сказал Листочек — он знал, что Ройчи поступит верно, просто сейчас наступил момент, когда ему охота поворчать.

— Обещал, — недовольно и едко повторил тот, сурово глядя на эльфа. — Надеюсь, ты не очень много обещаний посеял в этом драгоценном дворце, иначе как бы нам и до утра не собрать урожай. А с первыми петухами, как ты можешь догадаться, шанс повстречаться с плахой или дыбой у нас увеличивается в несколько раз.

Строго говоря, на самом деле Ройчи особого волнения не испытывал. Ну, не было его. Причин может быть много: от некоторой самоуверенности до, в принципе, атрофирования подобного чувства из-за обилия стрессовых и критических ситуаций в его жизни, не важно. Просто его немного раздражал «женский фактор» — не было никакого желания водружать на себя чьи-то сопли и слёзы. Его аж корёжило плюнуть на всё, уговорит Листочка и самим, без всех этих Матильд, Оливий и Руфий покинуть это негостеприимное место. Но, во-первых, благородный Листочек не пойдёт на это, во-вторых… Эх, не важно…

Глаза Матильды, когда он, подкравшись тихо, резко отдёрнул штору, нужно было видеть! Ну, не мог он отказать себе в мимолётном удовольствии шугануть оную Матильду! Благо, девчонка оказалась крепким орешком и никоим образом не оконфузилась, разве что, не признав в Ройчи товарища её эльфа, попыталась соблазнить, но как-то странно и топорно, как для профессиональной служанки, обслуживающей покои знатных и высокопоставленных дворян: рванув воротник платья, она продемонстрировала наёмнику свои весьма достойные прелести, и тот — какой смысл отрицать очевидное — два долгих удара сердца не мог оторвать взгляд от прекрасного зрелища, но, шумно сглотнув, он сам таким образом нарушил гипнотическое очарование, и тут же взял себя в руки — некогда было любоваться красотами, когда, как говорится, страна в опасности.

В общем, страна — не страна — это так, к слову, и пафос тут исключительно для переключения на мрачную реальность дворцового переворота. Но благодаря этому приняв соответствующий происходящему суровый вид, Ройчи мужественно прикрыл отвлекающий эпизод дамы и, внимательно глядя в широко распахнутые выразительные глаза раненой газели, поинтересовался:

— У тебя поесть чего-нибудь с собой нет?

Девушка отрицательно качнула головой, отчего чепчик, сбившийся набок, съехал ещё больше, и она поспешила поправить его, тут же чуть вновь не оголила пикантную часть организма, но, в общем, справилась со всем, не нервируя дополнительно мужчину. С её лица наконец-то сошло оцепенение и выражение безнадёжности и неумолимости приближения боли, а то и смерти, и она глянула на наёмника не как на огнедышащего дракона с атрибутами насилия и убиения, а в глазах мелькнул проблеск узнавания, но, видимо, до конца понять, из какой части жизни явился этот знакомец, она не смогла, но то, что он не несёт опасности ей, по крайней мере пока, она осознала, и приободрилась. Глубоко вздохнув, привела колотящееся сердце в относительный порядок, а мягкие массы в волнительное движение, тут же озаботилась внешним видом: на месте ли тот же чепчик, и наконец-то осознав некую аварийность наряда, густо покраснела. Мило.

Ройчи отвёл взгляд, вздохнул. Ну, как тут какому-нибудь грубому солдафону не воспользоваться силой? Когда сама жертва чуть ли не упрашивает угоститься её сокровенным (почему бы и нет?). Ясно, что она действует инстинктивно: мол, пока агрессор будет путём трения добывать удовольствие, глядишь и позабудет убивать невинную девушку, а то при переворотах под горячую руку и топорную гребёнку идут все подряд: и правые и неправые, и добрые — злые, и старые — и молодые.

134