Это не наша война (СИ) - Страница 31

Гном отметил бледность Ройчи и капельки пота, выступившие на лбу. Выходило, что человек не совсем в форме. Но так будет продолжаться недолго. Он покачал головой: единственный выход — ускорить нападение, ибо убрать раненного товарища не представлялось возможным: добровольно он не устранится. Да и им с Рохлей не с руки терять… не самый последний меч Веринии.

Ностромо вздохнул и опять покачал головой, на этот раз восхищаясь сообразительностью человека и… безкомплексностью тролля. Пока Рохля, сняв штаны, демонстрировал урукам своё немалое хозяйство, а жестами показывал, как он ими распорядится, гном повернулся к опёршемуся на меч, стоящему с застывшей улыбкой Ройчи.

— Рой, я хочу пойти на острие.

Это было произнесенно со всей твёрдостью и уверенностью, на которые был сейчас способен гном.

Человек устало усмехнулся.

— Ты рано меня списываешь, — повернул голову на возмущённое гиканье тёмных, очень правильно отреагировавших на его режиссуру — позабыв о гвардейцах, они бешенно нахлёстывали ягиров, направляясь к троице, застывшей у леса. — Поработаешь на добивании. И потом, ты же знаешь, мне легче работать, когда спина прикрыта, — вздохнул, набирая полную грудь, резко выдохнул. — Пошли.

— Ты же не будешь делать глупостей? — спросил Ностромо многозначительно, поведя подбородком в сторону меча.

Ройчи, не задумываясь, ответил:

— Нет. — И серьёзно добавил. — Не тот повод.

Гном смотрел, как человек идёт вперёд, навстречу тёмным и думал, что хоть и рад был слышать подобный ответ от мужчины, хоть и добавил он ему уверенности, но природный скептицизм порой подло нашёптывал: а вдруг когда-нибудь ошибётся двужильный человек?

Впрочем, он легко справлялся с подобными настроениями, отправляя их дракону — это всего лишь дело практики и опыта. Когда ты уже при такой специальности дожил до определённого возраста, это говорит о том, что достаточно знаком со смертью, и пусть специально не зовёшь её в гости, то сомнения по поводу её соседства — всего лишь дань традиции.

Ройчи продвинулся вперёд шагов на десять и спокойно замер с подвязанной к корпусу правой рукой и левой, опущенной с мечом остриём вниз. На его губах блуждала лёгкая усмешка, глаза азартно и нагло блестели.

Уруки стремительно приближались. Они не рассыпались широким фронтом, то бишь, не перестроились в свою обычную атакующую волну, потому что каждый норовил первым добраться до наглых существ, и те, кто раньше свернул с круга вокруг клёна и обречённых людей, тому и быть в начале очереди. Только пятёрка то ли раненых, то ли более благоразумных осталась на месте.

Тёмные кричали вызов, подгоняемые ягиры ревели — этакий накатывающий вал. И вот первый вылетел на человека.

Мужчина из расслабленного состояния мгновенно перетёк в защитную позицию и будто выстрелил, как распрямляющаяся пружина. Скупым ртутным движением ушёл вправо, пригибаясь. Подрезанный ягир завизжал. И завертелась карусель.

Ройчи поднырнул под ятаган следующего, из неудобного положения слева вправо полоснул по боку животного, зацепил бедро наездника.

Упал, перекатился. Острая боль стрельнула в плече, он замешкался, когтистая лапа чиркнула по боку, вогнав в тело звенья кольчуги. Следующая, добивающая лапа окрасилась в красное и, дёрнувшись, ушла в сторону, не завершив движение на голове несносной колющейся букашки.

Ройчи катался по земле, уворачиваясь от топчущихся, брыкающихся ягиров, накалывая, рубя и подрезая всё, что попадалось на пути.

Стремительное движение колонны ягиров застопорилось, часть наездников влетела в сбитых, остановленных соплеменников. Несколько задних успели вовремя свернуть в сторону и теперь объезжали беснующиеся тела. Разъярённые ягиры от боли и паники вышли из-под контроля, некоторые сцепились в яростных поединках, не щадя и своих хозяев.

Человек почувствовал, что ещё чуть-чуть, и у него не хватит сил и внимания контролировать ситуацию — вот-вот случайное движение обезумевших врагов добьёт его, и он заполз под всё ещё подёргивающуюся тушу умирающего ягира. Он чувствовал, как грудь его печёт огнём. Хаос там, условно наверху, продолжался.

Гном и тролль, застывшие наизготовку, вначале, несколько ударов сердца не принимали участия в свалке. Вылетавшие уруки и подраненные ягиры, кроме одного, словно ошпаренного, умчавшегося в сторону, не преодолевали пятишаговую границу.

Ностромо настороженно следил за общей картиной — авось понадобится его вмешательство, Рохля же восхищённо наблюдал за разворачивающимся, раскручивающимся водоворотом из оскаленных рож, клыков, жалобных стонов и воинственных криков — человек дал этому хороший импульс. Сами уруки вряд ли бы ответили на вопрос, с кем они сражаются? А Ройчи будто растворился в этой кутерьме — отследить его местонахождение не представлялось возможным, оставалось только уповать на его ловкость и везучесть.

А потом какой-то шальной урук, ещё не отошедший после падения, вылетел на гнома, и, даже не поняв, что произошло, упал, захлёбываясь кровью. Ещё один, раненный… Ягир пятится задом к Ностромо… Он и не заметил, как сократил растояние до свалки.

И вдруг гном почувствовал, как меч в его руке накаляется. Он в ужасе бросил взгляд вниз и увидел пляшущие язычки синего пламени на кромке оружия, словно загорелась кровь убитых уруков. И инстинктивно отбросил его. Ощущение какого-то первобытного испуга было столь сильно, что гном будто заледенел на месте.

Рохля видел, как его товарищ взялся за работу и уже развлекается. Он очень хотел присоединиться к нему — эти крики, звон оружия, эта драка так сильно его возбуждали, что он не мог устоять на месте, топтался туда — сюда, исторгая из груди басовитые взрыкивания. И уже собирался наплевать на инструкции Худука и человека — в похожих ситуациях прикрывать тыл, и, сломя голову, броситься в бой, как вдруг сама судьба не дала ему нарушить приказ: с его стороны выметнулся целёхонький урук на целёхоньком ягире.