Это не наша война (СИ) - Страница 47

Ему показалось, что окружившие их солдаты призадумались. Это сложно определить, но вдруг появилось ощущение, что поменялось общее настроение. Понятно, командиры выбыли, и никто не хочет брать на себя ответственность — естественная армейская ситуация. При живых — пока — начальниках. Человек постарался отстраниться от наваливающейся, словно голодный зверь, усталости, и придать голосу ту убеждённость и силу, противостоять и противопоставить которым никто ничего не сможет. Главное, чтоб у какого-нибудь слабонервного не дрогнула рука, и он не совершил случайный — роковой — выстрел, после которого автоматически отжимаются пусковые механизмы и абсолютно случайно режутся глотки.

— Моё предложение таково: мы, то есть я с невольным попутчиком и вот та скульптурная композиция, — кивок в сторону Худука и Тиссайи, — под вашим чутким руководством смещаемся к дальней границе света… Давайте, кстати, подбросим дров — думаю, никто не хочет продолжать столь занимательную беседу в темноте. Мало ли, а то я промажу ножиком мимо ножен, а кто-то постарается не промазать по моей голове. Я, знаете ли, с почтением отношусь к этой части тела, — его понемногу начинала пробирать ирония от происходящего, он отвлёкся на мгновение, наблюдая, как священник подбрасывает дрова в костёр, а после вопросительно замирает с опущенными руками невдалеке. Его лицо опять приобрело своё первоначально двоякое выражение: верх сердитый, низ — саркастический. — Спасибо, святой отец, — Ройчи улыбнулся одной из самых своих искренних улыбок, которых у него было несколько на все случаи жизни. — Чтоб мы без вас делали! Мне показалось, что бравые пехотинцы незабвенного Грая превратились в камни. Ладно, не будем отвлекаться. Помогите же ещё раз, — он скосил взгляд назад, намечая путь отхода и проверяя возможные препятствия. — Мы отходим, а вы, пожалуйста, подведите вот тех двух битюгов к костру. Поверьте, вы найдёте там немало интересного. А также ответы на многие сегодняшние вопросы.

Ройчи начал пятиться, оттягивая безвольного Зелуна. Но тут произошло неожиданное: кавалерист обмяк — отключился. То ли пленитель увлёкся прощупыванием нежной шеи ножиком, то ли впечатлительный пленник, скрестив злость, алкоголь и испуг, хлопнулся в банальный обморок. Факт не в этом, просто пришлось, скрипя зубами от боли в плече, изображать опытного кукловода, напрягая не до конца здоровые конечности, будто бы таща за собой вполне здоровое и вполне живое тело.

Священник вкатил в куруг света телегу. Солдаты автоматически провели несколько манёвров, меняя позиции и занимая другие, тактически выгодные, используя новый объект в своих целях. Ройчи оценил перемещения бойцов, произведших всё без единой команды. Профессионалы.

А тем временем их вниманию предстали две бело-синие физиономии. С открытыми, невидящими глазами РоПеруши и закрытыми Мегира. Светловолосый гвардеец за время столь продуктивного разговора уже мог несколько раз загнуться.

К чести священника — кстати, у его напарников по костру, скорее всего, отсутствовал подобный анахронизм, как честь — стоит сказать, что увидев раненных, он решительно подошёл к ним и вполне профессионально принялся ощупывать и простукивать. Правда, это касалось людей — тролль, между прочим, так и лежал связанным и мычал, весьма недовольный происходящим. Видимо агробарцы побоялись испытывать судьбу, командиры может и договорятся, но до этого ещё много чего может произойти.

Неожиданно святой отец вскрикнул и отшатнулся от повозки, будто обжёгся.

— Что, дядюшка, племянника не узнал? — раздался усталый голос в резко наступившей напряжённой тишине.

РоПеруши пошевелился, подтягиваясь, чтоб сесть удобней, и взору безмолвным зрителям явилась совершенно не аристократическая разбросанная шевелюра и бледное в фиолетовых росчерках лицо мученика.

— Оли, это ты? — брови святого отца в изумлении вынесло на лоб в жутком беспорядке.

— Дядюшка, скажи своим содатам, чтоб уже наконец пристрелили меня, — сварливо сказал маркиз. — И наконец закончится эта никчемная пародия на правосудие. И мои мучения. — Ройчи с облегчением увидел, что пехотинцы, видимо, поняли, что это за новое действующее лицо и примерный его статус, стали опускать оружие. Некоторые, правда, перенаправили на подозрительных лиц невнятного положения: Агробар не мог похвастать наличием при дворе тёмных. — Мне, честно говоря, очень стыдно за агробарских военных, — выразительный взгляд в сторону окаменевших повторно пленённых офицеров. — Наёмник абсолютно прав. Мало того, — голос его вдруг окреп, — в любую секунду можно ожидать нападения уруков, потому как обнаглевшие, уверенные в своей безнаказанности тёмные вырезали почти два десятка королевских гвардейцев! — О, это был впечатляющий эффект. — А вы, доблестные защитники королевства, ещё смеете пинать ногами уцелевших! — Пылающим взором он обвёл ряды застывших солдат; Ройчи невольно порадовался, что его не коснулся этот праведный гнев — столько в нём было немилости. — Младшие офицеры и сержанты, приготовить солдат к групповой обороне, кавалеристов внутрь периметра кроме нескольких летучих отрядов разведки, старшие офицеры ко мне! — Отрывистые приказы так и выстреливали из маркиза, откуда только и силы взялись. — В защитном порядке отходим к деревне.

Ройчи и Худук как-то постеснялись продолжать удерживать ВерТиссайю и Зелуна, которые понуро, но довольно резво помчались в сторону новоявленного начальника. К ним же присоединился и опасно невозмутимый РоГичи — вряд ли рядовые пехотинцы так уж часто пинают офицеров гвардии. Злой Улфео замер чуть в сторонке с обнажённым мечом, не до конца понимая, куда пристроиться, но с явным намерением рубить головы всем недовольным. А также довольным, но провинившимся.